Центральная аллея
Об этом событии услышал и Вольтер, гостивший в Люневилле. Его исступленной зависти не было предела. Он вообразил, что подобную акцию маркиза устроила с одной-единственной целью – отомстить ему. Чем больше он думал об этом, тем больше укреплялся в том мнении, что мадам Помпадур всеми средствами старалась сделать ему как можно больнее, и в конце концов до такой степени распалился, что готов был убить ее (конечно, если бы в этот момент маркиза каким-нибудь чудесным образом подвернулась ему под горячую руку).
Как водится, Вольтер не скрывал своих чувств, да и не умел никогда делать этого, а потому в Париже очень скоро узнали о его злобе, и, естественно, не только его почитатели, но и недруги. Последние немедленно постарались сделать все возможное, чтобы укрепить его в нелепом подозрении, будто мадам де Помпадур хотела помучить опального философа. Они хором твердили, что «Каталина» – это несравненная пьеса, шедевр, хотя если говорить начистоту, то она была откровенно слабой. Помимо всего прочего, написано произведение было в старомодном духе и тем вычурным языком, на котором не говорили со времен классицизма. В результате постановка выглядела претенциозной и нелепой. Мадам де Помпадур не могла не отдавать себе в этом отчета, а потому премьеры ожидала с тревогой. Увидеть «Каталину» собрался весь цвет общества, «золотая молодежь», которая во все времена больше интересовалась друг другом, чем какой-то пьесой. Однако существовали еще и критики, и именно они внушали маркизе самые большие опасения. После театра она отправилась к себе домой, а король организовал мальчишник. В десять вечера к нему пришла взволнованная маркиза.
– Ну, что вы скажете? – спросил Людовик. – Удалось нам выиграть наше дело? Премьера оказалась успешной?
– Полный успех, – ответила маркиза.
Едва узнав последнюю новость, Вольтер мрачно сказал:
– Я допускаю, что премьера прошла успешно, но, ручаюсь, второго представления Кребийону не видать.
Он снова ошибся, поскольку вслед за первым представлением прошло и второе, и третье, а всего двадцать – фантастическая для того времени цифра.
